Название: Подарок на День Рождения Юсян
Fandom: Fushigi Yuugi
Paring: Накаго х Томо
Rating: NC-17, изнасилование... эээ... кажется, ручка в попке называется фистинг?
Warning: «Осторожно, злой автор!» То есть, куча грамматических, стилистических, пунктуационных и других ошибок, ООС и ваще все грехи жизни, но, к сожалению, автор злобный, потому никакой критики не принимает.
Summary: Это напоминание нам обеим о нашем знакомстве, о Samui и Atsui... Юсян, солнышко, я искренне верю, что все эти годы, что мы с тобой дружим, ты знала, что у Пушистика есть совесть, и она грызет его беспрестанно все эти 7 лет
Disclaimer: Я - я, и дайря - моя, жаль, что мальчики не мои...

маленький подарокОн вошел в покои Томо, где в центре комнаты, закрытое от посторонних прозрачными шторами, висело вытянутое в струну тело – жрец Сейрюю был подвешен к потолку за руки. Накаго находил это зрелище прекрасным: с самого порога можно было увидеть эту хрупкую, беззащитную красоту, и ниспадающие прозрачные занавеси лишь подчеркивали ее. Он был обнажен, и даже длинные, густые волосы не могли прикрыть его наготу.
Мягкие, но прочные веревки из той же прозрачной ткани связали его руки, запястья были вывернуты, а длинные, изящно растопыренные пальцы лишь подчеркивали его красоту. Ненависть поднялась волной в груди Накаго при виде этих пальцев – так хочется сломать их, и только для того, чтобы услышать истошный, надрывный крик Томо.
Его плечевые суставы вывернуты – видно, что Томо больно и тяжело дышать – воздух со свистом вырывается из груди, и торчащие ребра ходят ходуном. Голова бессильно свесилась, и не видно лица из-за тяжелого, блестящего водопада густых волос. Это не нравится Накаго, и он подошел ближе, отвел занавес волос, чтобы взглянуть в его лицо. Обхватил за подбородок и поднял его голову. Густые ресницы вздрогнули, веки медленно поднялись.
- Н-на-ка-го-сама, - с трудом выговорил Томо, глядя на него мутными от боли глазами, и Накаго довольно улыбнулся: собака узнала своего хозяина.
Он провел пальцем по потрескавшимся и искусанным губам – больше в его внешности, пожалуй, ничего не выдает многодневных страданий и терзаний – сила Сейрюю течет по этому телу и излечивает за сутки все раны, которые Накаго оставлял на нем прошлой ночью – ни кровавых следов кнута, ни разорванного ануса – тело Томо снова здорово и совершенно. И готово для его новых утех.
- Зачем ты искусал свои губы, Томо? – обманчиво ласково спросил Накаго, продолжая ласкать их, - ты же знаешь, как я люблю целовать их.
- Про-сти-те, На-ка-го-сама.
Накаго рассмеялся, запрокинув голову. Он ненавидел Томо – этого хитрого и коварного жреца Сейрюю, но с каждым днем обходиться без него становилось все тяжелее и тяжелее. И не только потому, что он был сейши. Ему нужен был именно сам Томо.
Его тело – совершенное, тонкое, такое хрупкое на вид, но такое выносливое. С тонкой талией, которую так и хочется обнять, и совершенно неважно, рукой или кнутом.
Его лицо – такое красивое, с совершенными чертами лицами без этого грима.
Его губы – тонкие, чувственные, умелые, ласковые, за секунды доводящие его до вершин блаженства.
Его руки – изящные, сильные, уверенные и беззащитно скидывающиеся в напрасной попытке защититься, когда Накаго избивал его.
Его ноги – длинные, стройные, с совершенными коленками и тонкими лодыжками. Эти ноги могут носить своего владельца по полу такой мягкой, невесомой походкой или сжимать Накаго до боли, когда он насиловал их владельца – мужчине не следовало иметь такие ноги.
Но самое удивительное в нем, пожалуй, все же, его глаза – янтарно-желтые. Легенды говорят, что тигриные глаза только у самых смелых и отважных людей.
К сожалению, легенды врали.
- Я так не хочу наказывать тебя, но ты меня заставляешь, - старательно делая вид, как ему жаль наказывать его, он начал распоясывать кнут, который завернул наподобие пояса. – Ах, Томо, Томо, когда же ты научишься послушанию?
- Я не хотел, - от страха Томо прекратил заикаться и заговорил торопливо, пытаясь убедить его не наказывать. - Пожалуйста, Накаго-сама!
Но Накаго размахнулся и от души стегнул его – кончик плети завернулся вокруг тонкой талии, и Накаго с удовольствием потянул ее назад, оставляя на совершенной коже красный, мгновенно налившийся кровью рубец.
Томо тут же закричал от боли, и его крики лучше любой музыки – он любил, когда Томо кричал и молил его. От каждого удара кнута его тело вздрагивает, и Томо начал переступать на кончиках пальцев, словно пытался уйти от его ударов, и Накаго залюбовался напряженными мышцами ног, вытянутыми ступнями с круглыми косточками по сторонам. Ему настолько больно, что голова невольно дергается всякий раз, и каскад длинных волос летит взад-вперед, завораживая Накаго.
Он вовсе не желает быть околдованным этой красотой, но она сводит его с ума, и ему хочется все больше и больше: чтобы Томо кричал громче, чтобы еще больше кровавых узоров нарисовала его плеть, чтобы рубиновые капельки крови, сияя в свете расставленных по всей комнате свечей, забрызгали прозрачные шторы, матово поблескивали на коврах, устилающих пол, и чтобы Томо кричал – все громче и громче – и умолял прекратить, сжалиться, смилостивиться…
Как кричал когда-то он сам в детстве, умоляя безжалостного императора пощадить его, отпустить, не причинять больше боли. И Накаго бил и бил его, пока рука не начала уставать. К тому времени на белоснежной коже жреца Сейрюю почти не осталось здорового места – он весь исчерчен тонкими, кровоточащими полосами, и Накаго наконец позволил себе обнять его и прижать к себе.
Томо больно от любого прикосновения, и он глухо, со всхлипом застонал, кладя голову ему на плечо:
- Накаго-сама, пожалуйста.
Накаго потянул за кончик прозрачной веревки, развязал узел и подхватил бессильно скользнувшее ему на руки тело. Положил на пол, коснулся подушечками пальцев искусанных губ. Зарылся пальцами в тяжелый шелк волос и поцеловал его в окровавленный рот, запуская язык, наслаждаясь сладостью его глубины.
- Накаго-сама, - выдохнул ему в рот, обнимая в ответ и прижимаясь всем телом. Готовый на все, будь то ласки или новые мучения. – Накаго-сама… - пусть в его поцелуе не было и намека на нежность, но он все же целовал его.
Накаго заскользил поцелуем вниз по его телу – Томо скорее больно, чем приятно от его прикосновений, но Накаго все равно – тот стонал и выгибался навстречу ему, и это все, что ему нужно сейчас. Вкус крови на губах не проходил, и Накаго провел языком вдоль каждого кровоточащего рубца, зная, что назавтра от этих следов его кнута ничего не останется.
Все мимолетно. Все проходящее. Как и его увлечение этим длинноволосым жрецом Сейрюю.
Томо же изящно выгнулся, с готовностью развел ноги в стороны, открывая ему доступ в самую сокровенную часть своего тела. Это вызывало презрение Накаго: он хотел, чтобы лорд взял его. Хотел, чтобы он причинил ему боль – это была цена, которую он платил, чтобы принадлежать ему.
- Пожалуйста, - прошептал Томо, - пожалуйста, Накаго-сама, смилуйтесь, - прикрыл глаза, словно от наслаждения. Он знал, что его тело принесет ему удовольствие – и это, возможно, было единственной его наградой. Черноволосому сейши больше ничего не было нужно.
Что же… можно сказать, что Томо сам захотел этого. Это был его выбор. И Накаго всего лишь выполнил его просьбу – он просто воткнул пальцы между широко разведенных ног Томо – прямо в дырочку, стыдливо спрятанную между белоснежными ягодицами. Томо всхлипнул и застыл, и Накаго начал вращать пальцы, раздвигая их, растягивая узкий пока вход, наслаждаясь сухой внутренней жарой – до тех пор, пока двигать пальцами не стало легче, а сухость не сменилась липкой влагой - он порвал его.
Тело Томо сжималось, а колечко ануса плотно обхватывало пальцы Накаго. Несчастный жрец стонал, поддаваясь навстречу движениям руки лорда Накаго. Силы истощились, и он не мог кричать.
Только стонать и всхлипывать, и эти мучительные стоны возбуждали Накаго, пробуждая в нем все самое низменное, плотское.
- Попроси меня, Томо-чан… Умоляй.
Тот лишь всхлипнул в ответ, глотая слезы и рыдания.
- Давай же… Скажи, что ты хочешь еще… Умоляй не останавливаться… Проси глубже… Сильнее…
Но Томо не мог вымолвить ни слова: боль забирала все его силы.
- Упрямишься? - Жестокая улыбка исказила тонкие губы, и он добавил четвертый палец, с силой ввел его внутрь Томо. На другую руку намотал прядь длинных, черных волос – тяжелый, самый драгоценный шелк на этом свете.
- Все еще не хочешь сказать мне что-то?
Томо лишь всхлипнул, глядя на него потемневшими, оттого кажущимися почти карими, умоляющими глазами – ресницы намокли от слез. Но он мог лишь разевать рот: сорванный голос позволял ему только хрипеть и стонать.
- Упрямец! - Накаго вытащил мокрую от крови руку, сжал кулак и ударил его изо всех сил.
И наконец Томо закричал – его крик был ужасен, но был самой сладкой музыкой для ушей Накаго. Он проталкивал свою руку все глубже и глубже, разрывая анус Томо, и кровь – горячая, ярко-красная – стекала по ягодицам, пачкая дорогой ковер.
- Тебе стоит быть послушным, Томо-чан, - обманчиво ласковый тон, и Накаго повернул свою руку его тела. – Давай же, попроси меня. Умоляй!
- На… ааххх… На-ка…-са… аааа, - Томо старался, силился выдавить из себя его имя, словно это было заклинание, способное прекратить эту безумную боль. – ма… Нака…сама… Пожа… ста… На…го-сама…
Накаго медленно вытащил свою руку, мгновение полюбовался своим кулаком – темно-красным в неверном свете луны. Кровь стекала по его руке, пачкала его рукава, капала на пол. Так много крови.
Он потянулся, окровавленной рукой погладил по напряженному животу, давая Томо маленькую передышку, добрался до напряженного соска и сжал его. Но в этом движении не было ни капли нежности. Он сам не знал, зачем трогает тело Томо, и что это за чувство внутри него. Отчего ему хочется коснуться испачканного соска губами, нежно облизать, обласкать.
Накаго тряхнул головой, отгоняя наваждение:
- Пытаешься колдовать, шлюха? – наотмашь ударил по лицу, заставив дернуться.
- Накаго-сама, - теперь, когда руки Накаго не было внутри него, говорить было легче. Хотя Накаго и мог предположить, как горело его разорванное от криков горло. – Накаго-сама, пожалуйста, будьте со мной нежным.
Накаго недоверчиво уставился в умоляющие глаза. Он не ослышался? Томо просит его быть с ним нежным?
И расхохотался.
- Глупец! – Ударил окровавленным кулаком по лицу. – Открой рот! – втолкнул кулак ему в горло, разрывая уголки губ.
Томо захрипел, против воли ухватился обеими руками за его запястье в слабой попытке остановить неумолимое движение, но Накаго проталкивал руку все глубже – с не меньшим удовольствием, чем только что проталкивал руку ему в зад, словно пытался дорваться до его горла. И вытащил только тогда, когда мутные от боли глаза начали закатываться, говоря о том, что Томо теряет сознание от боли.
Накаго вытащил руку, резко, наотмашь ударил сейши по лицу.
- Не смей! Слышишь?! Не смей терять сознание! – навалился на него сверху, проталкиваясь меж широко разведенных ног. Напряженный член болел от возбуждения, и он едва не застонал от облегчения, входя в мягкую, мокрую дырочку.
Томо всхлипнул и сжался, обнимая его ногами – Накаго подозревал, что новое вторжение не причинило ему ни малейшей боли – его член был маленьким и тонким по сравнению с его кулаком.
- Накаго-сама, - и начал сам двигаться навстречу ему. Его дыхание было громким и рваным, а вскрики казались такими жалостными, что Накаго против воли погладил его по щеке, даря первую и единственную ласку за этот вечер.
Его резкие движения внутри Томо не встречали никакого сопротивления - лишь глухие, влажные хлюпанья.
- Кричи.
На этот раз Томо послушался его сразу же. И наверняка ему не пришлось притворяться: его крики - отчаянные, душераздирающие – словно что-то рвали внутри Накаго. Что-то в его душе. Он не знал, сколько это продолжалось, как долго Томо кричал, пока не потерял голос, и крики превратились в судорожные, хриплые стоны. И все равно двигаться внутри него было так сладко. Так сладко, как ни с кем другим. Оргазм накрыл его с головой, заставляя впиться ногтями в свежие, кровоточащие раны, оставшиеся после плети. И когда Накаго скатился с него, Томо сжался, обняв себя руками, прекратил стонать, лишь тяжело, с хрипом дыша.
- Вставай, - он сам с трудом встал – оргазм был такой силы, что ноги почти не слушались его, все еще дрожа от пережитого наслаждения.
Сейши застонал, но не послушался его приказа, снова разозлив его.
- Я сказал: «Вставай!» – Накаго схватил Томо за предплечье, заставляя подняться с пола. Обхватил его руки, стягивая их тонким шелком, снова подвесил к потолку, и Томо бессильно повис, словно тряпичная кукла. Голова его свесилась вниз, тяжелый, черный шелк волос закрыл его лицо. Накаго толкнул его в плечо, заставляя повернуться к себе спиной, бросил мимолетный взгляд на окровавленное, развороченное отверстие, словно зияющее между его ягодицами. Светло-красная кровь, смешанная со спермой, стекала вниз по ногам.
- Спокойной ночи, - бросил издевательски, резко развернулся и вышел.
Накаго ненавидел Томо, но все равно каждую ночь приходил в его покои: каждый вечер чуть пораньше, и каждую ночь уходил все позже и позже. В его жизни было много мужчин и женщин, но постоянных партнеров было мало: он занимался любовью с Сой, чтобы восстановить свою энергию, да в детстве проводил каждую ночь в постели императора, служа его игрушкой. Возможно, именно поэтому так ненавидел однополые отношения, и ненавидел Томо, который соблазнял его.
Ненавидел, потому и терзал, мучил и насиловал, искренне надеясь, что получит в ответ такую же яростную, всепоглощающую ненависть, но получал лишь покорность и ласку. И ненавидел Томо за это еще больше.
***
Едва за лордом Накаго закрылась дверь, как тени в дальнем углу покоев Сейрюю-но-сейши сгустились, превращаясь в высокую, тощую человеческую фигуру. Резкий, неприятный смех, в котором ясно слышалось издевательство и победное чувство собственного превосходства, становясь все громче, заполнил комнату.
- О, Сейрюю, до чего же слепы и глупы бывают мужчины, - тонкие, бледные губы сложились в злую, насмешливую улыбку. Луна осветила причудливую ракушку на вытянутой ладони, и бледные, с острыми и ярко-красными ногтями пальцы захлопнули крышку.
В тот же миг исчезло подвешенное в центре комнаты тело, и Томо, лицо которого, как всегда, было скрыто под тщательно нанесенным гримом, вышел из темного угла своих покоев, пересек комнату и присел перед трюмо с высоким зеркалом.
Он положил ракушку рядом с изящными, блестящими коробочками, взял гребешок, украшенный крупным морским жемчугом, и провел по своим длинным волосам, забранным в высокий хвост.
- Неужели он искренне думает, что после его побоев хоть кто-то сможет выжить? – хмыкнул, отложил расческу и достал из-за зеркала тарелку с жареной курицей. Белоснежные зубы с жадностью впились в сочное мясо: он как раз ужинал, когда за дверями послышались шаги Накаго, и жрец был вынужден спрятаться в углу.
Но ничего, это была совсем маленькая цена за то, чтобы гордый и могущественный лорд Накаго превратился в его послушную игрушку.

@темы: anime, фики

Меня на самом деле удивила реакция народа неужели за столько лет, что я фанатею от пары ДжейхИноран, так никто и не понял, что я искренне люблю Джея? возмущенное бухтениеЕсли бы я не любил его, я бы не терпел его рядом с Инораном, а давным-давно отдал бы Иночку либо Кену Ллойду, либо Рюичи: согласитесь, что для таких пейрингов на сегодняшний день гораздо больше оснований, чем для Джейранов... Даже если фейк расстались, можно было бы утверждать, что они воссоединятся снова. И перед вами был бы такой же яростный фанат Ино/Кенов и антифанат Джейранов, каким я сейчас являюсь Кокамщиком и анти-акамщиком. Я достаточно ограничен в своих мышлениях, однобок и резок, и если бы не любил Джея, я бы поступил бы с ним также, как с Джином, и не просил бы, к примеру, сделать мне джейран-коллажиков или написать джейран-фиков, и не фанател бы от джейран-парочки.
Да, ограбил Мако, и мне ни капельки не стыдно!

@темы: я, Luna Sea, j-rock

Это эксперимент. Мне просто любопытно, поймет ли кто-нибудь, что я хотел сказать, но что оставил, так сказать «за кадром». То есть какие события там происходили
На самом деле, это то, как я читаю книги: только диалоги, оставляя большие абзацы нетронутыми… И то, что останется от моих фиков, если убрать из нее постельные сцены 100 слов – настоящий драббл!
пожму руку тому, кто поймет, что происходило за этими диалогами
краткость - сестра таланта1.
- Боже, Коки, боже, я сейчас кончу!.. Аххх…
- Я люблю тебя, мой Принц-Ирис.
- Почему ирис?
- Хочу тайное имя для тебя, чтобы никто не понимал, о ком я говорю. Только ты и я.
2.
- Боже Коки! Я так счастлив! Так влюблен! И представляешь, у нее есть сестра-близняшка!
3.
- Иногда мне кажется, что ты женился на мне только потому, что Каме женился на моей сестре.
4.
- Как он?
- Плохо. Врачи не уверены, что он сумеет выкарабкаться. И он все время бредит о каких-то ирисах. Странно, я думала, что он терпеть не может цветы.
5.
- Прости меня… но я хочу развода. Я понял, кого я на самом деле люблю и хочу вернуться к нему.
я знаю, что на месте кокаме могли быть кто угодно, но мне приснились именно они, так что я решил не менять никого

@темы: kokame, фики

Я понял... мне от этой морковки уже никогда не отделаться, и бороться с этим бессмысленно, так что покоряюсь судьбе
Девочка, которая прислала мне это, просила не называть ее, так что я не знаю, где она это взяла и жаль, что я не знаю даже, что это за аниме... и правда ли там есть такие сценки?
сюда выложу самое приличное, остальное, под кат... шоб не заругались опять

И знаете что? Мне искренне жаль, что на этих картинках не КоКаме...
морковка
И насчет баклажана я, вообще-то, тоже пошутил
баклажан

@темы: anime, kokame

Всю жизнь Сугизо мечтал только об одном: изнасиловать кого-нибудь. Ну хоть кого-нибудь! Но он никогда не успевал: ему давали раньше.

к чему это я? просто кто-тообещал мне джейран диз... а я все не решаюсь еще раз напомнить о себе...

@темы: Luna Sea, j-rock

Название: Фансервис - 2
Fandom: J-pop, Shuji & Akira
Paring: намеки на ПиКаме
Rating: PG-13
Warning: «Осторжно, злой автор!» То есть, куча грамматических, стилистических, пунктуационных и других ошибок, ООС и ваще все грехи жизни, но, к сожалению, автор злобный, потому никакой критики не принимает
Summary: продолжение к ПиКаме-фансервису
Disclaimer: Я - я, и - не моя, жаль, мальчики не мои...

читать дальшеПи замешкался и взобрался в мини-автобус, который подвозил их после съемки до студии, самым последним. И, конечно же, по закону подлости, единственное свободное место осталось рядом с Каменаши. Не то, чтобы он терпеть не мог этого парня. Скорее, наоборот, ему было забавно наблюдать, как тот огрызается и ерошится в ответ на все попытки Пи сблизиться с ним. Что за сложный человек?! Уму непостижимо!
Конечно же, Казуя скривился, когда Пи с ослепительной улыбкой, раздавая налево и направо извинения за свою задержку, плюхнулся рядом с ним: «Побереги эмоции, черепашка, до студии путь неблизкий», - но вслух, естественно, говорить ничего не стал. Казуя демонстративно достал наушники, затолкал поглубже – Пи даже жалко стало его уши: небось, больно - и отвернулся к окну. В ответ Пи достал конспект и, начиная подсвечивать себе карманным фонариком, уткнулся в чтение: работа работой, а сессию никто не отменял!
Минут через 10 плавной качки усталость и недосып начали сказываться, и Пи начал клевать носом. Но видя, что Казуя сидит как ни в чем ни бывало, старался держаться… Хотя, тому тоже хочется спать! Тоже начал клевать носом.
Еще через пять минут ему стало плевать на соперника, и Пи начал дремать, когда тяжелая голова стукнулась ему в плечо, да так и осталась там лежать.
Сон как рукой сняло. Вспомнилось, как черепашка злилась на него, требуя, чтобы он прекратил донимать его перед журналистами. Ну, здесь же журналистов нет? Поэтому Пи осторожно протянул руку, легонько ущипнул Каме на кончик носа.
Черепаха тут же проснулась, уставилась на него сердито-сонным взглядом, в ответ на что Пи не замедлил скорчить самую невинную на свете рожицу, и, гордо отвернувшись, попыталась заснуть обратно, облокотившись об окно машины.
Конечно же стекло жестче, чем плечо Пи - Каме начал ворочаться, пытаясь устроиться поудобнее, и Пи наконец не вытерпел:
- Можешь прислониться ко мне.
Каме уставился на него таким удивленным взглядом, что Пи стало даже смешно.
- Я говорю, можешь прислониться ко мне, - подвигал плечом, намекая. – Мне кажется, я мягче, чем стекло.
Каме все еще колебался, и Пи держался из последних сил, чтобы не рассмеяться: все еще сонный и взъерошенный, он был до невозможности милым.
- Я не буду больше щипаться, честное слово, - опустил глаза, не желая давить и предоставляя возможность сделать собственный выбор. И через полминуты почувствовал, как Каме осторожно кладет голову ему на плечо.
Пи тихо улыбнулся и не засыпал до конца дороги. Впрочем, и желания читать у него не было. Просто ехал и старался, чтобы голова спящего Каме не скатилась с его плеча.
***
Завершив дела в студии, Пи подъехал к автобусной остановке, где стоял взъерошенный и слегка замерзший после сна Каме, и помигал фарами. Черепашка не реагировала: видимо, спала стоя.
Пи остановил машину прямо перед ним, опустил стекло и потянулся через пассажирское сидение:
- Каме-чан!
Черепашка вздрогнула и проснулась.
- Просил же не называть меня так! – сердито огрызнулась, и Пи постарался подавить смешок.
- Садись, подкину до дома.
Черепашка начала думать.
- Автобус приедет только через полчаса, потом на метро трястись. А в машине можешь поспать, - бессовестно начал соблазнять ее Пи. – Давай, залезай. Обещаю, что щипаться не буду, - все-таки не выдержал и засмеялся. – Я не буду приставать: журналистов же нет!
Черепашка возмущенно фыркнула, но в машину залезла. Захлопнула дверь и начал законопослушно пристегиваться. Пи не стал дожидаться конца сложной операции и рванул с места.
Он специально молчал всю дорогу, чтобы Каме перестал напрягаться и поспал. Естественно, тот в начале кидал в его сторону подозрительные взгляды, и Пи в другой ситуации, пожалуй, даже возмутился бы тем, что ему не оказывают доверия, но не в этот раз: у него была другая задумка.
Через десять минут Каме начал клевать носом, а через одиннадцать уже крепко спал. И проснулся только тогда, когда машина остановилась перед его домом.
Пи, пряча улыбку, наблюдал, как черепашка сладко потянулась, зевая, отстегнула ремень безопасности и повернулась к нему, чтобы поблагодарить, и только тогда он нагнулся вперед и коснулся его губ легким поцелуем.
Каме хлопнул глазами, растерянно застыл на целое мгновение, и только потом отпрянул от него.
- Что это было? – бровки уже начали возмущенно сдвигаться к переносице, а рот приоткрылся для возмущений, когда Пи обезоруживающе улыбнулся и ответил:
- Ответ на твой поцелуй. Я же говорил, что мне понравилось.
Каме тут же захлопнул рот и выскочил из машины, громко хлопнув дверцей, чтобы не слышать смеха Пи.

@темы: pikame, фики, j-pop

Мну тут сегоддня пнули...

С Днем Рождения, кудрявый мальчик у шеста!
черепашки - самые соблазнительные земноводные

Название: Мечты сбываются хотя, скорее, это мои мечты, чем Коки
Fandom: J-pop, Джанниз бойз
Paring: КоКаме
Rating: NC-17, изнасилование
Warning: «Осторожно, злой автор!» То есть, куча грамматических, стилистических, пунктуационных и других ошибок, ООС и ваще все грехи жизни, но, к сожалению, автор злобный, потому никакой критики не принимает.
Summary: АУ... да, в моем понимании это - пожелания счастья, удачи, здоровья, долгой жизни и всего прочего! (подумав... сварливо) Сам извращенец!
Disclaimer: Я - я, и дайря - моя, жаль, что мальчики не мои...

поздравлениеЕго часто приглашали на закрытые вечеринки для выступлений – это была обычная практика, к тому же возможность неплохо заработать. Иногда это были частные дома, а иногда и гостиничные номера, как сегодня. Но для Каме это особого значения не имело: сейчас он работал, а где и в каких условиях работать – не так уж и важно, если делаешь свою работу хорошо.
Конечно же, выступать на маленькой сцене в саду частного дома гораздо удобнее, но гостиная номера-люкс была достаточно большой, поэтому позволяла Каме без помех танцевать, не путаясь при этом среди кресел и столиков.
Народу было немного – 6 парней, по двое на двух боковых диванах, разглядывали его с явным интересом, словно диковинную зверушку, и парень во главе стола, развалившийся на диване один и наблюдающий за ним сквозь прикрытые веки - Каме знал, что именно он попросил Джанни-сама пригласить его, заплатив немалые деньги. Если верить слухам – сын главы клана якудза, покровительствующего Китазаве-сан. А стоящий позади его дивана с бесстрастным лицом, скорее всего, телохранитель.
Но Каме не было до этого никакого дела. Он собирался доделать свою работу и уйти. Еще три песни, и все. Он, конечно же, привык, с каким вожделением на него смотрят зрители, а особенно фанатки, но что-то в ленивом взгляде якудза было такое, отчего внутри Каме неприятно холодило, и ноги становились будто ватными.
Наконец он закончил, поклонился, ярко улыбаясь, и зрители начали лениво, снисходительно аплодировать. Парень во главе стола махнул ему рукой, подзывая:
- Молодец, ты действительно хорошо танцуешь.
Каме подошел, стараясь не подать вида, что ему не по себе в их компании.
- Садись, - хлопнул рукой рядом с собой, и Каме аккуратно присел на краешек.
Парень наклонился вперед, налил в стакан виски и протянул ее Каме:
- Спасибо за выступление.
Тот взял его, но не спешил выпить: знал, что сомлеет от такой дозы. Улыбнулся, пряча глаза за челкой, пригубил и попытался вернуть:
- Спасибо. Но нам запрещают пить на работе.
Парень рассмеялся низким, опасным смехом – Каме кожей чувствовал опасность, исходящую от него.
- Не бойся. Сегодня тебе можно все, - подтолкнул стакан обратно, и Каме пришлось под любопытные взгляды остальных выпить до дна.
Закашлялся, и парень со смехом отнял у него стакан, всунув вместо него другой:
- Запей, запей!
Каме слышал, как угодливо смеются остальные, Но, стараясь не обращать внимания на это, ухватился за протянутый стакан и начал пить большими, жадными глотками, не чувствуя вкуса. И только, выпив почти половину, до него дошло, что это опять виски. Горло жгло, из глаз потекли слезы, и дохнуть оказалось невозможно.
Парень, продолжая хохотать, притянул его к себе, опрокинул его голову и начал вливать в него на этот раз апельсиновый сок. Только через несколько мгновений, показавшихся Каме мучительно длинными, холодный сок немного потушил пожар в горле, и он ухватился за стакан поверх пальцев другого парня, жадно допивая.
Допил и оттолкнул его руку, согнувшись и снова зайдясь в кашле. Голова немедленно закружилась, а движения стали словно заторможенными.
- Живой? – бандитского вида, хотя, почему только вида? Он и был настоящим бандитом. В общем, тип наклонился к его лицу слишком близко, что Каме попытался оттолкнуть его. Тот перехватил его руку и рассмеялся: - Коки. Танака Коки, - снова рассмеялся, словно сказал какую-то шутку.
«Точно… Бонд. Джеймс Бонд»…
- Но ты можешь звать меня сегодня ночью просто Коки, - кривая ухмылка, и холодок пробежал по спине Каме.
«Я пьян… и, кажется, я влип», - вяло подумал Казуя, когда чужие губы коснулись его.
Каме просто не успел его оттолкнуть, а тот уже начал целовать его интенсивнее, силой раздвигая его безвольные губы и проникая языком в рот. Это было противно.
- Нет, - все-таки собрался с силами и отпихнул его от себя. Он хмурился, пытаясь собраться, но его чувства словно притупились, и мозг отказывался работать нормально.
- Правильно, я люблю строптивых, - Коки снова рассмеялся, завалил его на диван и с удовольствием продолжил целовать, - Сопротивляйся!
Поймал его руки и вжал в диван, но он вырывался отчаянно, понимая, что иначе ему грозит что-то ужасное, о чем он даже думать не хотел. Если он сейчас сумеет дать достойный отпор и сумеем доказать, что его желания нужно уважать, возможно, все обойдется. Он совсем не был хрупким, зато сильным и при этом гибким, и несколько раз он едва не сумел скинуть насильника с себя, и терпение того, видимо, лопнуло.
- Мару! Держи его руки!
Телохранитель с бесстрастным лицом подошел к изголовью дивана, поймал его руки, заводя вверх, а Коки навалился на него всем телом, прижав его ноги своими и вжимаясь в него пахом.
- Чувствуешь? – заржал, прекрасно зная, что его поняли.
- Вы не можете, - Каме задергался, извиваясь и потираясь об его тело, возбуждая все сильнее.
Коки сполз ниже и начал торопливо расстегивать ему джинсы, стаскивая вниз вместе с трусами. Каме попытался лягнуть и, желательно, попасть по роже, или хотя бы по лысой голове, но для этого пришлось самому вытаскивать ногу из штанин. Да и то неудачно - тот поймал его ногу в воздухе и снова рассмеялся:
- Какой горячий парень! – встал с дивана и кивнул остальным: - Тащите его на кровать.
Его тут же поймали за руки-ноги и понесли, и, как бы Каме ни пытался вырваться, все было безуспешно: его тащили, словно какую-то овцу на закланье.
- Нет! Отпустите!! – даже не дошли по другой комнаты, а Каме чувствовал, как его умудряются лапать по пути, пытаются просунуть руки между ног, нащупать маленькую дырочку, сжимают прохладные, вялые гениталии. – Вы не смеете! – все еще не веря, что подобное действительно происходит с ним.
Его кинули на постель и распяли, широко раздвинув ноги, а руки кто-то начал стягивать не снятой до конца рубашкой, просто запутывая вокруг запястий.
- Босс! Вы первый! – Коки, вошедшему в комнату последним, уступили место, и тот, усмехаясь, начал медленно приближаться к кровати.
Каме огромными от ужаса глазами смотрел, как тот медленно, словно издеваясь над ним, расстегивает ширинку, достает огромный, вставший член. Все так же неторопливо Коки встал на кровать, опустился на колени между его ног, а эта ужасная ухмылка так и не сходила с его губ.
- Отпустите его.
Якудза послушно отошли от кровати на почтительное расстояние, но Каме словно оцепенел и не мог двинуться, глядя на него затравленными глазами. Также медленно опустил руки, вытянув их перед собой, согнул ноги в коленях, пытаясь свести. Жалкая защита, но все же лучше, чем сдаться просто так.
- Люблю строптивых, - ухмылка Коки стала еще шире, и он, одним рывком развел его ноги, почти упал на него сверху, и только тогда Каме словно опомнился, начав активно сопротивляться. Коки же жадно облизывал его губы, впивался в них голодными, сосущими поцелуями, а руки шарили по всему телу, забираясь под футболку, которую так и не сняли с него. Каме изгибался, метался под ним, но вырваться не мог. Да и не сможет – помощники якудзы стояли по бокам постели, готовые в любой момент помочь боссу. И все равно он не хотел сдаваться, хотя и чувствовал, что его яростное сопротивление лишь сильнее возбуждает Коки.
- Да, малыш, давай! – тот смеялся и хрипел, кусая и царапая его бока, пульсирующий член давил на низ живота.
- Нет! – Каме умудрился ударить его по лицу связанными руками с такой силой, что голова Коки качнулась, и тот едва не слетел с него.
- Молодец! – тот еще больше раззадорился и безжалостно схватил за яйца, несильно сжав.
Каме застонал от боли, закинув голову, а глаза закатились.
- Неужто сдаешься так быстро? – Коки нащупал его анус и надавил. – И все?
Так больно.
- Не надо, - с трудом выдавил, пытаясь отползти от него на спине, но Коки поймал его за ноги. Да и куда он мог деться?
Когда чужие, грубые руки раздвинули его ягодицы, уверено нашли и надавили на его дырочку, возможно, ему стоило бы хотя бы морально подготовиться к боли, но он не ожидал, что она может быть настолько обжигающе острой боли. Но она была чересчур сильной - прошила его насквозь, через весь позвоночник, при первом же толчке. Каме не знал, что в него втолкнули сразу три пальца, да и чем ему могло помочь это знание? Он только постарался не закричать, впившись зубами в рубашку, перекрученную вокруг запястий, но Коки это не понравилось:
- Я люблю, когда кричат. Мару! Держи его руки.
Тот подошел и потянул его руки вверх, оттащив от его лица. Каме все еще пытался сопротивляться, и вяло подергал руки, пытаясь сорваться со всаженных в него пальцев, но Коки сам вытащил их.
- Отлично, - прижался возбужденным членом к его анусу, зная, что он чувствует, какая горячая у него плоть, как сильно он возбужден, и наверное, чувствуя, как смазка, обильно сочась из головки его члена, течет по его промежности. Надавил: – Кричи!
И Каме послушно закричал. Вернее, просто заорал от боли, потому что такой боли он не ожидал. Ноги сами собой взвились вверх и забились в воздухе, из глаз брызнули слезы, а на захваченных руках растопырились пальцы.
- Да! – Коки начал проникать в него глубже, входя до самого упора. Он бы хотел двигаться быстрее, но девственный проход сжимал его настолько плотно, что ему самому было почти больно – он сам не хотел тратить время на подготовку: кровь бурлила от возбуждения, и ждать не хотелось ни секунды – так давно он хотел овладеть Каме.
И началось это не сегодня вечером, а почти неделю назад, когда он впервые случайно увидел его выступление. Увидел, как он танцует, как двигается совершенное, гибкое тело, как улыбаются губы, раздвигаясь в чувственной улыбке. Он сразу же потребовал узнать, кто это… Он ждал почти неделю – неслыханный срок - и сдерживаться теперь не был намерен.
Каме же под ним бился, заходясь в боли, крича и плача в голос, неосознанно сжимая и разжимая кулаки. Это было настолько приятно, что Коки не останавливался, не давал ему передышки, и с каждым разом входить становилось все легче: он порвал его, и кровь, прежде чем испачкать белоснежные простыни, успевала послужить ему смазкой - Каме был невероятно хорош: его мышцы пульсировали и сжимались от боли, так сладко сжимая его член.
Слишком сладко. И Коки кончил так бурно, словно всю неделю держал целибат, и без сил упал на все еще задыхающегося от рыданий Каме. Погладил его мокрое лицо, небрежно похлопал по щеке:
- Молодец. Сладкий мальчик, - с трудом встал на шатающихся от чересчур сильного удовольствия ногах и кивнул помощникам.
Чрезмерно возбужденные якудза кинулись на беззащитную жертву, и Каме снова забился, пытаясь вырвать руки из захвата, и задрыгал ногами, стараясь отбиться, не обращая внимания на режущую боль между ногами: если сейчас его пустят по кругу… нет… он не хочет… не допустит… такого не может быть. Но их было слишком много: его сразу же прижали к постели, навалились сверху, не давая дышать.
- Пожалуйста. Прекратите, - сам не понимая, что говорит, но понимая, что бесполезно просить их. Бесполезно умолять.
Чужие руки касались его груди, живота, раздвигали ягодицы, трогая мокрую, не успевшую закрыться дырочку, и – Каме чувствовал это – жадные, нетерпеливые пальцы уже проникали в него, торопливо щупая.
- Нет, - изогнулся, стараясь согнуть ноги, защититься.
- Не бейте его по лицу, - Коки усмехнулся, даже не думая поправлять штаны. – Оно мне нравится… так кривится, - рассмеялся, любуясь.
Присел рядом, поймал его за подбородок и повернул к себе.
- Красивый, - словно товар рассматривал. Глаза в глаза, и Каме смотрел в них, словно загипнотизированный, не в силах отвернуться от жестокого взгляда. Он чувствовал, что его снова насилуют – боли не стало меньше. Даже наоборот. Но Каме знал, что в его кошмарах его всегда будет преследовать именно это лицо – жестокое, холодное, по-мужски красивое, если бы не глаза.
Коки же ласково гладил его по щеке, проводил большим пальцем по губам, лаская, и Каме тонул в его глазах.
Он все еще дергался, когда слишком сильная вспышка боли разрывала его тело, его нутро, словно его не просто насиловали, а резали. Зрение затуманилось, он уже плохо воспринимал окружение, и Каме не стал цепляться за остатки медленно уплывающей реальности – то ли алкоголь наконец начал действовать, то ли сознание не справлялось с шоком.
- Хватит!
Якудза, не успевший кончить, тут же вышел из тела обмякшего Каме, и все начали торопливо поправлять одежду.
- Отдыхай, мальчик, - Коки снисходительно похлопал его по щеке, встал и вышел из комнаты. Свита послушно последовала за ним.

@темы: kokame, фики, j-pop

Я тут подумал... А че это мой лорд столько лет в какой-то задрипанной лаборатории живет? Лорд он, или не лорд? Так что решил не скупиться и отгрохать замок...
Обокрал Тата Просто я не знаю, кого еще можно так бессовестно обокрасть... Если кто не знал, предыдущий фоновый рисунок лаборатории лорда Джедайта, где пушистики сидят в клетках - это тожа Татина работа
Заодно изменил Акирин дайрь - теперь это Библиотека лорда Джедайта решил остановиться на этой версии диза
Если вам что-то режет глаза, неудобно читать и т.д. - отпишитесь, что именно! Плиз!

@темы: я, ТК

haruka-murakami подарила. Спасибо тебе огромное!!!! Лично я так ржал
КоКаме-фик в картинках Выклянчен честным путем, практически без шантажа

Коки: Давненько я дома не прибирался. Надо бы жене помочь. Где мой любимый пылесос?


читать дальшеДжунно поспешно сбегает из дома: Мам, тебе лучше поторопиться. А то папа там уборку затеял!


Каме: Какой ужас! Я же только что убралась и повесила новые шторы!!!

@темы: kokame, сокровищница, j-pop

ОМГ... я думал, что я видел все старые фотки лунасей... и думал, что ничем новым они уже не смогту меня удивить... наверное, я один из танка вылез, а все остальные это уже видели... фотки 93 года...
или я просто не интересовался пайрой Шинья х Суги-чан?
Они большие, так что я выложил в комменты...
был в таком шоке что забыл написать, откуда брал.


Но ведь Джей с Иночкой тоже были такими хорошими друзьями детства!!! Почему они тоже не устроили такую же голую фотосессию??!!! А может, есть такая фотосессия, просто я не знаю?!

@темы: Luna Sea, j-rock